Девушка бросила Москву, уехала на Полесье и мечтает возродить деревню. История «Настачки-ластачки»
У меня есть мечта — вдохнуть жизнь в деревню. Эта мечта пришла в 2019 году, когда я переехала из большого города Москва в деревню Хвоенск Гомельской области (Беларусь), практически на малую родину супруга (его родня по отцовской линии живет в 7 км отсюда), для того, чтобы восстановить здание школы, в которую ходил его отец. В какой-то период здание школы переоборудовали в сельский клуб, а после из-за малой посещаемости закрыли и выставили на аукцион за 1 базовую величину.
Супруг выкупил это здание и начал переоборудование в агроусадьбу, в состав которой по плану входили кафе и баня. Однако управлять стройкой на удалении сложно, и в какой-то момент было принято решение, что я еду в Беларусь, на Полесье, для ведения строительных работ и хозяйства. К слову, родом я из Беларуси.
Переезд пришелся на противный месяц — февраль, когда то ли зима, то ли осень. Промозгло и холодно. Вышла прогуляться по деревне и вижу — старушки с грустным взглядом немного пугливо на меня смотрят, дедушки сторонятся. Отошла от людей и подняла голову к небу с вопросом: что я тут делаю? Зачем мне эта стройка и эта деревня? Ответ ко мне придет значительно позже, в мае.
Деревня не встретила меня приветливо, скорее настороженно. Люди на болоте долго привыкают к «чужакам», и первая задача, которую я поставила для себя, — стать для них чуть ближе, чем на вытянутую руку. Однако эта задача была отложена до мая: строительные вопросы, разрешительная документация, кирпичи, доски — все закрутилось. Также неумение топить печь, складывать дрова, садить огород отдаляли от мыслей о высоком — всему приходилось учиться. Добрые женщины-соседки смотрели на мои мучения и приходили на помощь. Видели мою неподдельную радость от помощи, и полесские льды отстранения в их сердцах таяли.
И вот май, прекрасный месяц. Готово кафе, да и люди ко мне привыкли, но взгляд у них все такой же напуганный, отрешенный и грустный. Разговоры в деревне только о том, кто умер и у кого когда поминки. В мае пришла идея проводить дни открытых дверей в кафе, где жители могут выпить чаю и съесть пирог, поговорить между собой на темы традиций. А так как день открытых дверей был первым, то мы пригласили из соседней деревни артистов.
На праздник все шли с цветами и, как говорят, при параде. Бабули надели праздничные платочки, деды сменили резиновые сапоги на модные лаковые ботинки. И был аншлаг. И было много смеха. И было разговоров о концерте на месяц. Люди уходили из кафе со слезами на глазах и с фразой: «Мы не бачылi канцэрт 20 гадоў». И вот в этот момент пришла мечта, и я стала для них ближе, чем на вытянутую руку.
В мае мне пришлось надолго уехать, и мои односельчане запереживали — стали отсылать домой гонца с вопросами, надолго ли я и когда вернусь. Они думали, что я уезжаю навсегда. Вернулась с опозданием на пару дней, перед приездом набрала своей помощнице:
— Татьяна, еду, ждите.
К моменту приезда меня встречала практически вся деревня, был всеобщий выдох. Стало понятно — я своя, деревня меня приняла.
Мы с супругом изначально понимали, что проект не будет коммерческим, скорее социальным. Агротуризм — дело сезонное, а в деревне нет работы, кроме колхоза и магазина с почтой. И внутри было неотъемлемое желание поддержать людей, взять их за руку и сказать:
— Вы нужны!
Вот и взяла за руку — все лето бабули собирали иван-чай, помогали мне резать и сушить яблоки и не только.
Мы восстановили ткацкий станок, который был изготовлен в деревне местными мастерами, вспомнили вместе традиционные рецепты хлеба из муки собственного помола и не только. А на фоне всегда звучали деревенские песни — душевные и со смыслом.
Не могут люди на болоте без песен, не могут.
И летом хорошо — не думаешь, что ты как сыч одинок, приезжают их дети и внуки.
И вот осень, зима. На улицу не сунешься. Возраст, как они говорят, — и опять эти грустные глаза, и опять эти разговоры. И опять это липкое ощущение брошенности.
Увидела статью в интернете о том, что в европейской стране соединили два слоя населения — стариков и детей-сирот, и все радостные такие на картинке, довольные. Эврика, думаю: летом мои старики с горящими глазами потому, что есть о ком заботиться, есть кому передавать любовь. Значит, нужно везти в усадьбу детей-инвалидов. Так родился «День заботы»: к нам будут привозить детей с особенностями для того, чтобы вместе с бабушками заняться творчеством — разрисовывать гипсовые кашпо, а после садить туда цветочек (для воспоминания, что рядом была бабушка, которая помогала и заботилась о ребенке, а теперь ему самому нужно заботиться о цветочке).
Фигурки мне подарила подружка Марта, которая сама их изготавливает. Потом местная мастерица Елена Середа предложила расписывать пряники, так и созрел план. Когда рассказала местным жителям о таких днях, они взбодрились, сказали: «Настуся, зробiм». Сделаем, мои дорогие, но чуть позже, когда отступит вирус.
Прогуливаясь по окрестностям, зашла в местную библиотеку и увидела, что в ней практически нет детских книг, хотя дети есть — немного, но все же есть. Написала об этом в социальных сетях, больше как о своей боли и негодовании. И люди откликнулись, стали присылать книги и настольные игры почтой, привозить коробками. Так родился проект «Библиотека на самой большой печи Полесья». Внутри себя вынашиваю идею детской площадки, футбольного поля и волейбольной сетки.
Жителей деревни называю «Золото Полесья»: талантов в каждом — мешок. Кто-то играет на четырех инструментах, кто-то, передвигаясь на инвалидной коляске, может сотворить невообразимой красоты клумбу и сшить модные платья, кто-то всегда в кармане носит гостинец, чтобы угостить ребенка или соседа.
Теперь для деревни я — Настачка-ластачка, жители помогают садить огород, вести хозяйство. Усадьба стала оплотом хороших новостей. Тут можно говорить о том, как было и как станет, когда усадьба откроется. Можно говорить о своих мечтах, можно передавать опыт, ведь не зря люди собирали его всю жизнь. А для себя я узнала, что такое чувство локтя.
